Неточные совпадения
— Я люблю, — продолжал Раскольников, но с таким видом, как будто вовсе не об уличном пении говорил, — я люблю, как поют под шарманку в холодный, темный и сырой осенний вечер, непременно в сырой, когда
у всех
прохожих бледно-зеленые и больные лица; или, еще лучше, когда снег мокрый падает, совсем прямо, без ветру,
знаете? а сквозь него фонари с газом блистают…
— Я сначала сама пошла и ему не сказала. А он, как
узнал, потом уж сам стал меня прогонять просить. Я стою на мосту, прошу
у прохожих, а он ходит около моста, дожидается; и как увидит, что мне дали, так и бросится на меня и отнимет деньги, точно я утаить от него хочу, не для него собираю.
— Хорошо, хорошо! — отвечала Власьевна. — Скажи ему, чтоб он подождал. Анастасья Тимофеевна, — продолжала она, —
знаешь ли что, матушка?
у нас на селе теперь есть
прохожий, про которого и невесть что рассказывают. Уж Кудимыч ли наш не мудрен, да и тот перед ним язычок прикусил. Позволь ему, сударыня, словечка два с тобою перемолвить… Да полно же, родная, головкою мотать! Прикажи ему войти.
Таких Лжедимитриев нынче, милая тетенька, очень много. Слоняются, постылые тушинцы, вторгаются в чужие квартиры, останавливают
прохожих на улицах и хвастают, хвастают без конца. Один — табличку умножения
знает; другой — утверждает, что Россия — шестая часть света, а третий без запинки разрешает задачу"летело стадо гусей". Все это — права на признательность отечества; но когда наступит время для признания этих прав удовлетворительными, чтобы стоять
у кормила — этого я сказать не могу. Может быть, и скоро.
В церкви
у обедни народу в тот день было не много: кого базарные дела Богу помолиться не пустили, кто старинки держался — раскольничал, но все до единого
знали, каков
у прохожего «кавалера» голосок — рявкнет, успевай только уши заткнуть…
« — Любите вы уличное пение? — спрашивает Раскольников. — Я люблю, как поют под шарманку, в холодный, темный и сырой осенний вечер, непременно в сырой, когда
у всех
прохожих бледно-зеленые и больные лица; или еще лучше, когда снег мокрый падает, совсем прямо, без ветру,
знаете? А сквозь него фонари с газом блистают…»
У сторожа подгибаются колена. Он в страхе закрывает глаза и, дрожа всем телом, прижимается к ограде. Он хотел бы закричать, но
знает, что его крик не долетит до жилья… Возле стоит
прохожий и держит его за руку… Минуты три проходит в молчании.
Дожил Досифей
у Евпраксии Михайловны до той поры, как реки спали и можно стало лесом ходить. Никуда не выходил он. Кроме Евпраксии Михайловны да ее сыновей, никого к себе не пускал. Не только в Колгуеве, на самом усаде Гусятниковых мало кто
знал о
прохожем старце… Гриша был при нем безотлучно.